|
Вдруг закружилась голова.
Бахтиёр забежал в дом, обмакнул в пахучий раствор марлевую повязку, надел –
полегчало. Узнав во время эпидемии о свойствах горных растений, готовил он
разные настои. Дар, полученный от чудотворца Авлиё, помогал выбрать нужный.
Несколько ночей слышал он во сне: «Шунок, шунок, шунок», вот и настоял свою
любимую полынь.
От тандыра метнулись искры,
но повернули назад с противным воем.
– Похоже, наш старый
знакомый силёнок поднакопил, – осенило Бахтишку. – Что ж, сразимся ещё раз,
злой колдун!
Между тем Саодат сложила
лепёшки в корзину (две кульчи остались на столике возле тандыра), подняла её на
голову и вышла на улицу. Хлебный дух выманивал жителей кишлака из домов.
Женщина каждому вручала горячую лепёшку: «В знак дружбы, уважаемый!». Дар дружбы
пробовали тут же, и над кишлаком закружились сотни искр. Отведавшие
заколдованного хлеба теряли память и называли себя слугами могучего Хусумата.
Ничего этого Бахтишка пока
не знал. Ноги сами понесли паренька в огород. На заветной грядке он выращивал
травы, охраняющие его от зла.
– Будь осторожен! –
предупредила полынь.
– Чую, беда близка! –
прошелестел зверобой.
– Никому не верь! –
напутствовал подорожник.
– Спасибо, мои надёжные
защитники! – поблагодарил Бахтиёр. – Раз я снова начал понимать язык растений,
жди вероломного Хусумата.
Сверху раздался шум крыльев.
Бахтишка, ожидавший появления ворона, удивился: над ним парил аист Туйгун. Он
громко щёлкал клювом от радости, заглушая голоса лекарственных трав.
Юный батыр побежал к нему
навстречу, обнял, погладил:
– Будь вы человеком, я бы
сказал, что у вас температура.
Аист издал звуки, похожие на
частое чихание:
– Аллергия замучила,
дорогой. С тех самых пор маюсь, как закрутил меня пустынный смерч. А горные
пахучие травы усиливают мои мучения. Ой! И у тебя они растут. Сделай милость,
свет очей моих, прикрой свою грядку, чтобы мы могли вдоволь наговориться.
Как-никак давно не виделись.
Бахтиёр под громкое
барабанное щёлканье Туйгуна прикрыл грядку мешковиной, набросил сверху целлофан
для пущей безопасности гостя и побежал за целебной родниковой водой. Аист к
воде не притронулся, а попросил серединку свежей лепёшки – ту, что с диковинным
цветком.
– Вижу, герой, гордым ты
стал, – недовольно заметил Туйгун, когда Бахтишка присел рядом. – Хлеба с
гостем не ешь, лицо под марлей прячешь, словно и не рад старому другу. Докажи,
что остался прежним, отведай со мной лепёшку, на которой чекич оставил такой
чудный узор.
Полынный раствор будто мешал
мальчику снять повязку, в нос ударило горечью, в ушах глухо застучало: «Шунок,
шунок, шунок», но Бахтиёр знака не понял. Лже-Туйгун увидел адресованную ему
широкую улыбку.
– Лак-лак-лак, вот и славно!
Давай побратаемся, родной! Я возьму кусочек лепёшки из твоих рук, ты – с моего
крыла, которое когда-то вылечил. И запьём целебным настоем с берегов Амударьи.
Разве от такого предложения
отказываются? Аистов, приносящих счастье, в народе любят. Бахтишка оценил
необычный вкус братского хлеба:
– Ничего подобного не ел! –
похвалил он и вдруг ощутил, что проваливается в бездну.
– И больше не съешь! –
каркнул Хусумат, сменивший аиста. – Попался в мои сети, глупыш. Попробуй из них
выбраться. Победил я тебя, негодник. Сразил наповал без особых усилий. А я,
пожалуй, цветочек госпожи Риё поклюю. Силы придаёт и злой мудрости.
Хусумат направил на грядку с
целебными растениями поток искр:
– Лечи теперь своего
ботаника, жалкое вредоносное сено!
Затем ворон стал читать
заклинание над самыми крупными искрами, пока перед ним не закружился блестящий
атласный лепесток. На нём злодей сделал клювом несколько знаков – приказ
полетел в пустыню.
Получил послание варан
Аждар, назначенный визирем. Он созвал змей, ящериц и пауков, передал им волю
господина, который повелевал из горячего песка Кызылкума соорудить стеклянный
шар. В него Хусумат собирался заключить обманутого врага. Землякам на
посмешище.
И секунды помедлить не могли
пустынные стеклодувы: трепетали от одного имени Хусумата, боялись его
колдовства. Вскоре шар был готов. Смерч, который когда-то зарёкся иметь дело с
вороном, вызвался перенести прозрачный застенок. Он бы и сам себе не признался,
что мечтает увидеть, как провалятся коварные планы чёрного колдуна.
Оставив усыплённого Бахтишку
лежать во дворе, ворон решил облететь кишлак, чтобы полюбоваться своими
безвольными подданными.
Саодат показала пустую
корзину:
– Повелитель, жители кишлака
хлеба отведали. Отныне все считают себя вашими слугами, готовы отдать за вас
жизнь и просят выдать им Бахтиёра на расправу.
– Я не только смел, но
справедлив и великодушен! – расхвастался довольный Хусумат. – Верность слуг
ценю. Храброго противника уважаю и не боюсь подарить врагу жизнь. Выставим его
в центре кишлака на всеобщее обозрение. В шаре из тонкого, но очень прочного
стекла, которое не сможет разбить простой смертный. И горе тому, кто попытается
освободить узника!
Ворон захлопал крыльями. От
дома Голибовых зашагал, как показалось присягнувшим на верность Хусумату,
стеклянный шар со спящим Бахтишкой. А передвигался шар на тех самых искрах,
которые в изобилии вылетали из тандыра и появлялись, когда кто-то пробовал
лепёшку с чудным цветком посередине. Покорность злой воле раздула искры до
огромных размеров. Они исчезли, как только пленника доставили на место. Шар
рухнул с высоты, но остался целым. Бахтиёр открыл глаза.
Чего только не кричали ему
односельчане, одурманенные вороном:
– Сбросить в бездонное
ущелье обидчика нашего господина!
– Накрыть чёрной тканью,
чтобы он никогда не увидел солнечного света и поджарился в заточении!
– Завалить обломками скал!
Бахтиёру было до слёз
обидно: о расправе с ним мечтает родной кишлак, за который он столько раз
выходил на бой с Хусуматом. Парнишка понимал, что это говорят не любимые его
люди, а рабы ворона, лишённые здравого смысла, но сделать ничего не мог. Тонкое
стекло лишь усиливало ярость толпы, и с проклятиями к нему поворачивались
искажённые лица. Больнее всего было видеть мать, грозящую ему кулаком. Ворон же
на виду у всех гладил Саодат по голове и благодарил за мужественный поступок.
Вкусил кишлак заколдованного хлеба – изменились люди: забыли, кто они сами и
есть ли у них близкие. О чём ни спроси, твердят: «Мы слуги великого Хусумата,
служим ему верой и правдой. Его враги – наши враги».
Продолжение
следует.
Людмила
ПОЛОНСКАЯ, «класс»ная сказочница.
|
